Движения собачьей души

В юности была у меня любопытная возможность наблюдать за жизнью собачьего коллектива. Первое в моей жизни общество "по интересам" могло быть определено как "походно-собачье". Главой его человечьей составляющей была моя матушка, лес и собаки для которой были основной привязанностью жизни. Что-то организовывать она не собиралась отроду, но когда кто-то просился с нами в очередной "поход выходного дня", не отказывала. Постепенно сложилась компания из пяти-семи ребят, по большей части маманиных учеников (черчение-ИЗО-биология)или моих уличных приятелей, кому было не лень отмахивать пешком по 10-15-30 км каждую неделю, мокнуть под дождями, ночевать у костров и возиться со всякой непродуктивной живностью.
Стремясь не отстать от идейного вдохновителя, мальчишки старались если уж не обзавестись настоящей овчаркой, так хоть отдрессировать имевшуюся дворнягу.
В итоге в походах наших участвовало по меньшей мере столько же собак, сколько и людей. Псами командовал наш Гетман, (справа)

крупный "восточноевропеец" буро-волчьего окраса. Прозвище своё он получил за степенный важный вид, висящие брылья,
, а также в честь тогдашнего председателя ДОСААФ, ( к которому был приписан), генерала Гетмана.

Руководил он на диво мудро и вдохновенно. Ко всякой появлявшейся в стае собаке он относился априори дружелюбно. Если вселенец пытался возбухать - получал разовую взбучку, но впоследствии свар Гетман с ним не заводил никогда. Хотя некоторых все равно приходилось ставить на место регулярно. Щенков он явно и плотно опекал: защищал от возможной агрессии других взрослых псов, и тем более от чужаков; играл с ними в "перетягишки-кишки", используя вместо каната подобранные коряги и "догони-волка".
Последняя игра заключалась в том, что за Гетманом по лугу с лаем носилась свора его воспитанников и друзей. Догнав же, они начинали в шутку хватать за что попало то и дело улетая кубарем от ударов плечом или лапой наставника. Но стоило кому-то из щенков хотя бы случайно ухватить Гетмана за горло, как он тут же валился на землю задрав все четыре лапы. Это, как мы понимали, было поощрением удачливому и умелому ученику, который, торжествуя, начинал с рычанием трепать дядюшку за складки шкуры.
В знак же особого расположения Гетман на отдыхе зубами "выкусывал блох" у товарищей по играм, что как известно служит у многих животных не столько дезинсекцией, сколько средством коммуникации и признаком благоволения.

Так он воспитал наверно больше десятка кабысдохов. Но вот последний кандидат на вхождение в команду ему не понравился сразу. Почему - загадка велика есть. Орфей, которого Колька Лукоянов завел уже по приходу из армии, ничем не отличался от прочих щенков, но Гетман с ним не играл никогда, а на все попытки пообщаться отвечал коротким рычанием. Пару раз Орфею и трепки перепало за какие-то грехи. Но в общем Гетман Орфея "в упор не видел"

И вот однажды моя мама с Лукояновым ( я в это время уже служил сам) в очередной раз ночевали на нашей лесной базе (кострище-балаган-заныканные в тайниках посуда и спальники)
В тот раз случилось редкое : хороший клев на крохотной речушке протекавшей у лагеря. В таких речках рыба сытая и избалованная и выловить её непросто. Но тогда наудили голавлей аж на две хорошие сковородки. Одну умяли на ужин, вторую оставили на утро, а для пущей сохранности поставили её на угловую полку в балагане. Однако же утром сковородки на месте не оказалось, а нашлась она, до блеска вылизанной в кустах за костром.
Вопрос: кто спёр? не стоял: Орфей уже давно прославился своими криминальными наклонностями, но блеск исполнения поражал. Полка была прибита на высоте 1, 20, а прямо под ней на полу спало двое людей. И никто не услышал, как через них тащили чугунную сковородку с рыбой.
Однако же похититель довольным не выглядел, а наоборот был растерян и подавлен. Почему - было нетрудно догадаться. глядя на довольную физиономию Гетмана. Не подлежало сомнению, что украденная сковородка была у вора отобрана и оприходована суровым вожаком стаи, альтруизм которого переоценивать не стоило.

Тем не менее носом в сковороду натыкали Орфея и поводком хозяин отходил его же. Несчастный побитый Орфеюшка побрел под навес у балагана переживать обиду. Где его встретил Гетман и... начал, сопя, прочесывать зубами шерсть на шее! Первый и последний раз в жизни.
Это нельзя было истолковать иначе как явное проявление благодарности и сочувствия, а то и как свидетельство наличия чувства справедливости у собаки!