Жозе Дале. ВОРОВАЙКИ.

Мартовские хляби - вечные, бесконечные. Мокрое серое небо висит мешком, в маслянистых лужах отражается. А вместо дороги милость божия: где захочет всеблагой, там и смилуется - то ли вынырнешь из лужи, то ли брюхом на камень оденешься.

Умотало Лизу так, что не вышепчешь - онмелыми пальцами еле открыла дверцу, да вывалилась в глинистое месиво. По-рыбьи захлопала ртом, хватая сладкий воздух. А вокруг - ржавые железки, стройматериалы кучами навален, и вороны чёрные по небу кружат, злодейски каркают.

- Эй, ты, погоди чуток... Мы за гофролистами приехали. Где тут у вас старший?
- Не понимай. Моя твоя не понимай...

Лиза прошла вдоль покосившихся складских построек, зябко кутаясь в синтепоновую курточку. С каждым шагом в ступни впивались мелкие иголочки, неприятно, но надо оклематься, а не то на обратном пути точно вывернет. Гофролисты лежали тут же, покорно принимая все, что пошлёт погода. Ничего не поделаешь - склад наружного хранения.

Пахло дымом, мокрой землёй и ржавчиной, если ржавчина вообще чем-нибудь пахнет. Местами вдоль жирных луж были прокинуты полусгнившие досточки, по которым вроде как можно было ходить. Но фокус заключался в том, что, стоило ступить на досточку, как она неслышно уходила под воду и терялась там на неизвестной глубине. Лиза уже один раз шагнул, и теперь её правый ботинок противно похлюпывал.
- Девушка, вы ко мне? - Из каптерки вышел высокий мужик в кирзачах и бесстрашно врезался в огромную лужу.
- Наверное. Я за бэушными гофролистами.
- Ну пошли.

Лиза отсчитала пятнадцать гофролистов, выбирая придирчиво, чтобы целые были - как-никак будки крыть.
Мужик стоял рядом, злился, катал желваками под щетиной, но даже пальцем не пошевелил, чтоб помочь.
Ладно, чай не барышня - Лиза схватилась за очередной лист, и тут на неё выкатился пыльный клубок, раззявил неожиданно розовую пасть:
- МЯУ!
- Мать твою... - Лиза присела на корточки - у клуба были глаза-бусины и тощий отросточек навроде хвоста, который тут же встал пистолетом.
- Что ты тут делаешь, животное?
- Это моя. - Мужик презрительно поморщился, - кошка дома окотилась, всех пристроили, одна осталась. Жена сказала, унеси куда-нибудь, ну я и унёс. Теперь тут живёт.

Кошонка была измазана мазутом, вываляна в опилках и паутине, и больше напоминала не домашнее животное, а комок строительного мусора.
- Слушайте, ну это же капец! Нельзя её содержать в таких условиях. Давайте, я её заберу, отмою, пристрою... Она же маленькая совсем. - Сняв с руки перчатку, Лиза пыталась хоть как-то обтереть мелочь, а та, неправильно истолковав её поведение, вертелась и отчаянно мурчала.
Мужик набычился и посмотрел с ненавистью:
- Вас спрашивают? Нашлась тут сердобольная. Мой котёнок, что хочу, то и делаю. - Он наподдал сапогом, и котёнок улетел обратно в гофролисты.

Лиза медленно выпрямилась, комкая перчатку. Матерные слова толкались в глотке, и она не могла решить, с какого начать. Но начальник склада не стал дожидаться и трусливо ушлепал по лужам обратно в свою коптерку.

Говнистый оказался мужик, шепнул своим равшанам, и те начисто отказались грузить гофролисты в " Газель". Хоть бери и сама закидывай.
Лиза топталась на месте, не зная, что предпринять, а работники стояли у входа, скрести руки, и похохатывали, что-то щебеча по-своему.

- Слушай, будь другом, помоги погрузить. Ну вообще беда.
Задремавший водитель поднял на лоб кепку и огляделся по сторонам:
- Да не вопрос. Что грузить?
Равшаны разочарованно разбрелись.

- Всё, что ли?
- Ну да, всё...
- Мало. - Водитель не спеша закурил, разглядывая окрестности. - Смотри, а вон там новые листы лежат, они получше будут.
- И подороже... - эхом отозвалась Лиза. - Я их на будки для собачьей передержки купила, там не бог весть какие цари, им и бэушные сгодятся, лишь бы дождиком не мочило.
- Собачки это хорошо. Это правильно... - задумчиво процедил водитель, не выпуская сигарету изо рта. Серые глаза его внимательно осматривали территорию. - А ну встань сюда, прикрой окошко силуэтом.

Он снова надел перчатки, прошёл до склада прогулочные шагом и вынес совершенно новый гофролист. Лиза аж присела.
- Ты чё???
- Дураков и хамье учить надо. И собачкам хорошо опять же... - он невозмутимо закинул лист в кузов поверх бэушных. И двинулся за следующим.

Сердце у Лизы заколотилось, кровь плеснулась в голову - и страшно и весело было смотреть, как водила уложил уже с пяток листов. Никто даже не пошевелился, будто так и надо.
И тут её осенило - воровать так воровать!
Она оглянулась, и быстро двинулись по шаткой досточке - руки в карманы, голова наверх, на птичек смотрит, и только губы чуть слышно шепчут: кыс-кыс-кыс...
Доска под ногой дрогнула, и ледяная вода хлынула в ботинок: бл... ть! Но Лиза и не подумала останавливаться.

Глубже и глубже, скоро и голова скроется. Но тут за досками что-то замелькало. Лиза воровато оглянулась - чумазый рабочий неторопливо шёл через двор, но голова его была опущена, по сторонам он не смотрел.

- Кыс! - левая рука расстегнула молнию, а правая потянулась вперёд, схватила комок и одним движением всунула его за пазуху. Вжик! Молния закрылась, и Лиза засеменила к " Газели".
- Хватит! Хватит! Ты чё... Завязывай... Поехали уже.
Водитель закрыл кузов и повернул ключ зажигания. Лиза повернулась, и налетел на начальника склада, который наконец-то заметил подозрительно активность.
- Вы чего тут топчетесь?
- Мы не топчемся, а грузимся. Уже погрузились. До свидания.

Надо было протиснуться мимо него к двери, но машина грязная, а куртка белая. И мужик не двигался, только дико таращился на Лизину левую грудь, которая сначала дёрнулась, а потом медленно поползла направо.
Лиза сама одурело проводила её взглядом, и яростно ломанулась в кабину, обтерев грязный кузов.

- Трогай!!! - заорала как ненормальная. Глаза у неё были безумные, грудь свободно перемещалась в пространстве, и водитель заподозрил неладное.
- Что спёрла?
Лиза ответила одними губами, приоткрыв молнию:
- Котёнка...
Водитель запрокинул голову и заржал во весь голос, резко ударив по газам. Машина рванул, брызги полетели во все стороны, облив начальника с ног до головы. Адским колоколом грохотнули в кузове краденые гофролисты, и стая жирных чёрных ворон взмыла вверх, траурно крича. Мартовские небо плакало, " Газель" бросало на ухабах, а Лиза с водителем ржали и никак не могли остановиться.