Великие кошки великих людей- Иосиф Бродский

Иосиф Бродский, не одну стихотворную строку посвятил пушистым созданиям. Среди его котов есть два со звучными именами: Самсон и Миссисипи. Впрочем, Бродский полагал, что коты имен не различают, а реагируют только на звук «с» – собственно, отсюда и мотив кличек его котов.
Кошкам поэта Иосифа Бродского определенно повезло. Действительно, многим ли котам посчастливилось быть домашними питомцами нобелевских лауреатов? Еще меньше тех, кто прославился благодаря своим знаменитым хозяевам и останется в их произведениях.

Бродский Иосиф Александрович – русский и американский поэт, эссеист, драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года, поэт-лауреат США в 1991—1992 годах. Стихи писал преимущественно на русском языке, эссеистику — на английском. Родился 24 мая 1940 года в Ленинграде.
Однажды у Иосифа Бродского произошла своеобразная перекличка с баснописцем И. А. Крыловым. У того была всем известная басня «Слон и Моська», с явным намеком на отсутствие скромности у мелкой собачонки. Иосиф Александрович же представил в шуточном детском стихотворении «Слон и Маруська» свою кошку, причем в самом лучшем ракурсе. Кошка здесь и героиня, и снабженец билетами в цирк для хозяина и вообще – умница во всех отношениях. Что сказать, подфартило Маруське...
«Слон и Маруська»
Маруська была – не считая ушей –
Не кошка: краса круглолицая.
Слоны, как известно, боятся мышей,
И кошка при них – как милиция.
И вот у Маруськи звонит телефон
(А дело уж близится к полночи),
И в трубке хрипит перепуганный Слон:
– Здесь мышь... умоляю... о помощи... –
И, острые когти поглубже вобрав,
Среди снегопада и мороси
Маруська к Госцирку несется стремглав
Почти на космической скорости.
Вбегает и видит: швейцар весь дрожит,
Слезами глаза его застятся,
А Слон на спине на арене лежит,
Хватается хоботом за сердце.
Хрипит, задыхается: – Вот он... бандит...
Хватай его, киска... ты смелая... –
Действительно, мышь на арене сидит,
Но мышь эта вовсе не серая.
– Хватай его, киска... чего ты глядишь... –
От страха стал Слон цвета бурого.
– Да это же, граждане, белая мышь!
Она же сотрудница Дурова.
Ученая мышка! Палата ума!
Я месяц назад или около
Была на ее представленье сама
И хлопала ей, а не слопала.
– Спасибо, – тут молвит в смущении Слон. –
Приятно от страха избавиться. –
К Маруське подходит, кладет ей поклон,
Маруська в ответ – улыбается.
– Что хочешь теперь ты приказывай мне! –
И вот, как владычица Индии,
Вернулась Маруська домой на Слоне.
Соседки мои это видели.
Прошло много времени с этого дня,
Я забыл бы о нем, вероятно,
Но кошка Маруська живет у меня,
И в цирк нас пускают бесплатно.

Бродскому принадлежит фраза «у кошек нет ни одного некрасивого движения», что вполне объяснимо – по воспоминаниям друзей и современников поэта кошки оказывали на него магическое действие. Он их обожал и считал совершенными существами. Даже на страницах черновиков его стихотворений то и дело появлялись нарисованные кошки.

Нередко он и себя самого сравнивал с котом. Например, попав в Венецию, он выразил свои ощущения таким образом: «Я вдруг понял: я — кот. Кот, съевший рыбу. Обратись ко мне кто-нибудь в этот момент, я бы мяукнул. Я был абсолютно, животно счастлив». В эссэ «Полторы комнаты» Иосиф Бродский пишет о маме: «... Мы звали ее Маруся, Маня, Манечка (уменьшительные имена, употреблявшиеся ее сестрами и моим отцом) и Мася или Киса -- мои изобретения. С годами последние два получили большее хождение, и даже отец стал обращаться к ней таким образом…. Киса, эта нежная кличка кошки, вызывала довольно долго ее сопротивление. "Не смейте называть меня так! --восклицала она сердито. -- И вообще перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами. Иначе останетесь с кошачьими мозгами!" Подразумевалась моя детская склонность растягивать на кошачий манер определенные слова, чьи гласные располагали к такому с ними обращению. "Мясо" было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали величать и обходиться друг с другом как "большой кот" и "маленький кот". "Мяу", "мур-мяу" или "мур-мур-мяу" покрывали существенную часть нашего эмоционального спектра: одобрение, сомнение, безразличие, покорность судьбе, доверие. Постепенно мать стала пользоваться ими тоже, но главным образом дабы обозначить свою к этому непричастность..."
Ария кошек
Наши щёчки волосаты.
Наши спинки полосаты,
словно нотные листы.
Лапки — чудо красоты!

Красоты мы необычной,
выгнут хвост, как ключ скрипичный.
Мы в пыли его влачим
и в молчании — звучим.
Иногда в его стихах о кошках проскальзывают философские размышления. Только поэт мог так забавно и трогательно написать о перипетиях кошачьих судеб в детском стихотворении о коте Самсоне. История сохранила имена некоторых котов поэта Иосифа Бродского. Приятели помнят, что в Ленинграде у него была Кошка в Белых Сапожках. Позже жил у него рыжий кот по прозвищу, кажется, Big Red (Большой Рыжий). После смерти этого кота Иосиф Бродский поместил его фотографию в рамку и поставил на столе в квартире в Нью-Йорке на Мортон-стрит, где он жил в то время. Питерскому коту Самсону посвящено стихотворение:

«Самсон, домашний кот»
Кот Самсон прописан в центре,
В переулке возле церкви,
И пока мы в классе пишем,
Он слоняется по крышам
Как звезда по небосводу,
А в ненастную погоду,
Отказавшись от прогулки,
На событья в переулке
Смотрит с миной безучастной
Из окна в квартире частной.
Вот он влез на подоконник...
По земле идет полковник.
У него в петлице пушка.
По стеклу летает мушка.
Размышляя о глаголе,
Дети бегают по школе.
Чересчур похож на гнома
Старичок из гастронома.
Тащит сетку, та полна.
Что там в сетке? Ветчина?
Непонятно, хоть убей!
В небе восемь голубей.
Вечер клен задел, снижаясь.
Кот мурлычет, погружаясь
В беспорядочные грезы.
Каждый глаз – как лист березы.
Обеспеченный ночлегом,
Он сочувствует коллегам:
Тот – водичку пьет из Мойки,
Тот – поужинал в помойке,
Тот – вздремнул на полчаса,
Тот – спасается от пса,
Тот – совсем больной от стужи...
Многим, муррр, конечно хуже...
Не могу им всем помочь,
Потому что скоро ночь,
Это мне не по плечу,
Потому что... Спать хочу...
Кран ворчит на кухне сонно:
«Есть ли совесть у Самсона?»
Иногда героями произведений Иосифа Бродского становились кошки его знакомых. Однажды приятельница поэта Людмила Штерн попросила друзей придумать кличку своему котенку. Конкурс выиграл Бродский, предложив имя Пас, что было сделано со значением: «пас» – карточный термин, а котенок был выигран в карты мамой его хозяйки. Пушистый пепельного цвета Пас стал всеобщим любимцем, и в канун 1963 года владелица решила издать шуточный журнал в его честь, пригласив к сотрудничеству своих приятелей. Бродский, который обожал «крестника» написал по этому случаю настоящую оду.
Пас
О синеглазый, славный Пасик!
Побудь со мной, побудь хоть часик.
Смятенный дух с его ворчаньем
Смири своим святым урчаньем.
Позволь тебя погладить, то есть
Воспеть тем самым шерсть и доблесть -
Весь, так сказать, триумф природы,
О честь и цвет твоей породы!
О средоточье серых красок!
Ты создан весь для смелых ласок.
Ты так прекрасен, так прелестен,
Ты стоишь гимнов, лестных песен,
О Пасик! Что подстать усладе,
Что чувствует поэт при взгляде
На дивный стан! Но это чувство
Бессильно выразить искусство.
Теряя дар письма и слова,
Стенаю: Где резец, Канова?
Увы! Где ноты, Шостакович?
Где Элиасберг, Рабинович?
Где Лев Толстой? - здесь нужен классик.
О синеглазый, славный Пасик,
Ты дожил до худого часа.
О небо! Где же кисть Пикассо?!
Пусть Вайда тонет в море пьянства,
А Чаплин в океан пасьянса,
В сей ПАСИФИК пустился смело.
Прекрасный Пасик! Что за дело?
Смеясь, урча и торжествуя,
Пойдем с тобой на Моховую
И там у Эйбочки без страха
Узнаем адрес Авербаха.
Крняу! Оставлю специальность
Или, презрев официальность,
Помчусь на самолетах быстрых
В Москву, в Москву, в Совет Министров.
Исхлопотать бы чтоб в столице
Тебе, красавец круглолицый,
И пенсион, и кисть Пикассо,
И массу сала вместо мяса …
И, коль прельщу своей особой,
Достану и диплом особый,
Чтоб компенсировать отчасти
Твое утраченное счастье,
Чтоб мог потом ты самолично,
Свернув бумажку символично,
Махать повсюду этой ксивой…
О Пасик! Ты такой красивый!

Творчеству Бродского принадлежит и другое стихотворение, посвященное коту. Интересно, что автору на тот момент было всего семнадцать лет. Пронзительно написано и точно о человеке, а не о животном.

Он был тощим, облезлым, рыжим,
Грязь помоек его покрывала.
Он скитался по ржавым крышам,
А ночами сидел в подвалах.
Он был старым и очень слабым,
А морозы порой жестоки.
У него замерзали лапы,
Точно так же, как стынут ноги.
Но его никогда не грели,
Не ласкали и не кормили.
Потому что его не жалели.
Потому что его не любили.
Потому что выпали зубы.
Потому что в ушах нарывы.
Почему некрасивых не любят.
Кто-то должен любить некрасивых.


В произведениях Иосифа Бродского кошки появляются часто – и как отдельные персонажи, и как проходные образы, но всегда остается ощущение, что автор относится к ним с любовью, сочувствием и нежностью.

Кошки сопровождали поэта всю жизнь – рядом с ним всегда был четвероногий друг. В эмиграции (в 1972 г. поэта выдворили из СССР, и вскоре он перебрался в Нью-Йорк.) таким другом на долгие годы стал бело-рыжий кот, которого Бродский назвал Миссисипи. Если к Бродскому приходил гость, то свое особое расположение Иосиф Александрович выказывал тем, что предлагал разбудить для гостя… кота. Эта история получила такое негласное распространение, что появилась шутливая карикатура, на которой кот Миссисипи принимает у себя двух кошек, говоря им: «А хотите я разбужу для вас Бродского?». В 1990 году Бродский женился, и его жена Мария стала звать обоих своих мужчин — домашнего бело-рыжего котяру Миссисиппи и Иосифа — котами: «Эй, коты, идите сюда!» Оба откликались на зов немедленно. Иногда Бродский вывозил своего кота Миссисипи из Нью-Йорка на природу в деревню Саут-Хэдли. Там вырвавшийся из каменных джунглей кот увлеченно преследовал белок, а Бродский с удовольствием наблюдал за ним из окна.
Из воспоминаний Иосифа Бродского узнаём, что на даче в Комарове у соседей поэта Анны Ахматовой, с которой он был дружен, жил очень шумный, буйный огромный рыжий кот по прозвищу Глюк, о котором Ахматова говорила: «Ну, знаете, это уже не кот, это целых полтора кота». Вот литературная зарисовка этого зверя, сделанная Бродским: «Открывается старая, шуршащая... дверь и из-за нее выглядывает пушистая прелесть... знатный кот, всем котам кот...». Как-то Ахматова заметила схожесть этого рыжего кота с Бродским, да и сам поэт признавался, что если кем-нибудь он и хочет стать в будущей жизни, так только котом — усатым и хвостатым. Более того, он обещал после своей кончины явиться к знакомым в новом воплощении! Отношение к почти забытой шутке изменилось, когда к одному из друзей поэта сразу после смерти Бродского пришел… рыжий кот. Пожил в доме несколькодней, а потом исчез. Эта история добавила загадочности и без того харизматичной персоне Бродского.
Бродский боготворил котов потому, что сам себя сравнивал с ними. В письме, которое отец Иосифа, Александр Иванович Бродский, пишет сыну в ссылку, есть призыв не унывать и брать пример с котов, которые всегда оптимистичны. А во время первой поездки в Литву в первой половине августа 1966 года, в первый же вечер Иосиф Бродский подобрал облезлого котенка, весь день носил его за пазухой и очень гордился, когда тот замурлыкал. Оказывается, в семье его родителей в домашнем обиходе было принято использовать кошачьи «мяу» и «мур-мур-мяу» для выражения различных эмоций. Эта привычка сохранилась у Бродского и в зрелые годы: заканчивая телефонный разговор, он нередко вместо прощания говорил собеседнику «мяу-мяу»! Одно из поздних эссе Бродского, посвященное поэтическому творчеству, называется «Кошачье мяу». Наверное, этот заголовок он выбрал потому, что считал кошек подлинными творцами. Друзья Бродского утверждали, что коты — его «тотем». Александр Кушнер вспоминал: «…Помню и его жест, сопровождавшийся словечком “мяу”, когда он был расположен к собеседнику — и как бы царапал его ногтями, по-кошачьи, по рукаву…» Не выносил молчания. Когда в комнате возникала пауза, его лицо становилось несчастным, он говорил "мяу" или начинал мастерки рассказывать анекдот. Однажды, рассуждая о своем последнем питомце – Миссисипи – поэт дал необычную характеристику себе: «Я как кот. Когда мне что-то нравится, я к этому принюхиваюсь и облизываюсь… Вот, смотрите, коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел пропаганды в ЦК КПСС. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже кота?"